Мы привыкли думать, что война ожесточает человека, губит в нем все теплые чувства. Конечно, те, кто прошел поля Великой Отечественной, не могли не стать более твердыми, более жесткими, более закаленными. Причем касалось это как мужчин, так и женщин. Каждый день проживали они в ожидании нового боя, теряли близких, терпели голод, мороз и вражеские пытки. Каждый из них заглянул в лицо смерти. Но, несмотря на все ужасы войны, люди в то время как никогда нуждались в простых человеческих чувствах. Многие даже находили на фронте свою любовь. Бывало и так, что новое увлечение разрушало семью, и солдат с оставшимися в тылу женами разлучала не роковая пуля, а роман с другой женщиной.

Анна Петровна Мишле, санинструктор

Анна Мишле родилась в ноябре 1924 года в московских Сокольниках. У Ани было трое братьев, она была самым младшим ребенком в семье. Войну она встретила 16-летней школьницей.

«22 июня меня разбудила мама и сказала: «Анна, вставай, война!» – вспоминает она в одном из интервью. Через месяц ее мамы не стало. В тот же день девушка отправилась в военкомат – хотела уйти на фронт добровольцем. Но ее выставили за порог.

«Меня оттуда послали чуть ли не матом, – рассказывает Анна Петровна. – До войны я окончила акушерско-сестринскую школу, так что пошла в Остроумовскую больницу, но работала я там недолго. Однажды просто не пошла на работу и уехала на фронт».

Анна попала в запасной полк, а оттуда ее отправили в 85-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Она прошла всю войну, едва не лишилась ноги, попадала под снайперский огонь. В октябре 1944 года оказалась в Латвии, участвовала в Рижской наступательной операции. Там она украдкой наблюдала за чужой любовью – дерзкой, непозволительной, почти преступной. Но живой и настоящей.

«Недалеко от моего блиндажа был НП командира дивизии Городовикова Басана Бадьминовича, – вспоминает Мишле. – Он калмык, после войны был первым секретарем Калмыцкой ССР в Элисте. У него была любовница, начальник полевой почты Лелька Татрик, такая красивая калмычка, актриса. Когда к Городовикову приезжала жена, его адъютант быстро бежал к Лельке и говорил: «Быстро беги, забирай свои шмотки!». Мы были живые, и любовь была жива».

Анна и сама была объектом воздыханий: на миловидного санинструктора положил глаз адъютант командира полка. Сорокалетний зрелый мужчина, он годился ей в отцы, но все равно был настойчив в ухаживаниях.

«Идем где-нибудь на марше в лесу, так он меня прижмет к дереву: «Не отпущу тебя!». Я его потом уже возненавидела. Только его увижу, иду другой дорогой. Он: «Мишле, вернись!». Мог всячески издеваться. Но для меня он был… Ему 40 лет, а мне-то 17–18! Он потом отстал, когда узнал, что у меня есть сожитель», – рассказывает Анна Петровна.

Ее возлюбленным был Илья Головинский, кубанский казак. Полгода их брак был незаконным, но вместе они прожили 60 лет.

«Раньше это был большой позор – на нас говорили: ППЖ, полевая, подвижная жена. Говорили, что нас всегда бросали. Никто никого не бросал! Иногда, конечно, что-то не складывалось, так и сейчас бывает, сейчас даже чаще. Но в основном сожители или погибали, или до конца дней доживали со своими законными мужьями», – говорит Анна Мишле.

Она до сих пор отчетливо помнит, как однажды в феврале 1944-го пришла к Илье в блиндаж. Наутро выяснилось: то, что она дошла живой – настоящее чудо.

«Как же ты шла? – спрашивает. – Обыкновенно. Утром он говорит: – Давай, я тебя провожу. – Не надо. – Нет, я тебя провожу.

Мы вышли, а кругом написано: «Мины, мины, мины». Оказывается, я к нему шла по минному полю. И прошла».