У короля Энрике IV не было детей от первой жены. И со второй, Жуаной, брак долго оставался «белым», неосуществлённым. На полном серьёзе в Кастилии говорили, что государь «лишён силы». Тем не менее, в 1462 году на свет появилась девочка-принцесса. «Кукушка постаралась», - веселились придворные. И даже назвали фамилию этой «кукушки».

Король и королева – прежде всего – знаковые фигуры. И только потом они супруги. Браки среди правителей редко заключались по любви или даже по взаимному расположению. Иногда доходило и до открытой неприязни. Например, наследник английского престола, Георг Уэльский, не скрывал, что на дух не переносит свою жену Каролину. Их вынудили пожениться в 1795 году. Но при первой встрече с невестой принц едва не упал в обморок. «Она вообще никогда не моется?» - спросил у камердинера Георг, когда его наречённая покинула комнату. Но принц всё-таки выполнил свой долг перед Англией. Спустя 9 месяцев в королевской семье радовались рождению дочери.

Иное дело – история с «маленькой Струэнзе». Принцесса Луиза-Августа, появившаяся на свет в 1771 году, хотя и была признана датским королем Кристианом Седьмым, внешне была куда больше похожа совсем на другого человека. Да и король к тому времени давно не жил с супругой. У него учащались приступы безумия, и в скором времени Кристиан мог совсем помутиться разумом.

Кстати, и детей короля Карла VI Безумного, которые родились после 1393 года, тоже «за глаза» называли бастардами. Правитель Франции терял остатки рассудка на глазах у своей семьи и подданных. Королева Изабелла Баварская иногда не решалась даже подойти к нему. Однако принцессы Мишель и Екатерина, принцы Людовик, Жан, Карл и Филипп всё-таки появились на свет. «Кукушка постаралась», - снова болтали в Париже. Именно эта неопределённость с происхождением давала повод могущественным сеньорам королевства выступить против наследного принца Карла. Дескать, как можно короновать человека, чьим отцом может быть совсем не французский государь? Масла в огонь подливала и сама Изабелла, которая несколько раз утверждала, что Карл – бастард. Впрочем, он всё-таки стал королем. И помогла ему в этом простая девушка Жанна д’Арк.

Были сомнения и в отцовстве принцессы Жанны, дочери Маргариты Бургундской и Людовика X. Девочку на всякий случай отстранили от престола, сославшись на древний закон, что женщины не могут править французским королевством. Однако никто не нашёл аргументов, чтобы лишить её и наваррской короны. Это был компромиссный вариант. Синица в руках.

А в семнадцатом столетии про сына короля Якова II и вовсе говорили – нет его. Придумали историю с рождением, чтобы обеспечить продолжение династии Стюартов. И хотя устроить подлог в опочивальне королевы было практически невозможно, в Лондоне продолжали распространять слух про подброшенного младенца. Яков потерял трон, так и не сумев убедить англичан в своей правоте.

«Понятия не имею, откуда моя жена берёт детей», - насмешливо говорил великий князь Пётр Фёдорович. Это высказывание ставило под сомнение происхождение его сына Павла, а также великой княжны Анны. Все видели, что будущий император не ладит с женой, и, получив российский трон, скорее всего, быстро подаст на развод. Пётр III потому и правил так мало, что Екатерина Алексеевна не желала оставаться не у дел. Были бы их отношения теплее, старались бы они сохранить хотя бы видимость благополучия, возможно, история сложилась бы по-другому. Но эти двое придерживались принципа "на троне должен остаться кто-то один". Ни в чём не могли договориться. 

Младшую дочь австрийской императрицы Елизаветы Баварской злые языки тоже отнесли к числу «детей кукушки». Елизавета подолгу отсутствовала в Вене, но зато любила бывать в Венгрии. Вот там-то, по мнению некоторых современников, императрица и повстречала графа Дьюлу Андраши. Так что принцессу Марию Валерию часто называли «венгерским ребёнком». К тому же, Елизавета выделяла девочку среди всех своих детей, и часто подчеркивала: «Она – моя единственная». Впрочем, любовь императрицы к младшей дочери была легко объяснима совсем другой причиной: Елизавету всегда разлучали со старшими наследниками, а вот Марию Валерию она могла воспитывать и баловать, как хотела.

Император Александр I признал двух дочерей своей жены Елизаветы Алексеевны, хотя редкий человек во дворце был уверен, что девочки – настоящие Романовы. А венгерский король Кальман Первый категорически отказывался называть своим наследником сына княжны Евфимии, на которой он женился в 1112 году. Борис Конрад так и не добился признания, хотя посвятил этому всю жизнь.  

В разное время подвергалось сомнению рождение короля Людовика XIV, некоторых детей императора Павла I, наследников испанской королевы Изабеллы II. До сих пор периодически возникают вопросы: «А кто же отец принца Гарри?». Окончательный ответ могла бы дать генетическая экспертиза, но королевская семья – по вполне понятным причинам – не делает её, или не считает нужным раскрывать результаты (если таковая проводилась).

А всё потому, что в появлении каждого их этих «спорных» детей была какая-то существенная деталь: у короля Энрике десятилетиями не наблюдалось наследников. Как, впрочем, и у Людовика XIII с Анной Австрийской… Королевы Маргарита Бургундская, Евфимия и Каролина-Матильда были неосторожны и нарушили данные при венчании обеты. Но иногда это было просто выгодно другим – считать, что наследник не является прямым потомком короля. Тогда возникал законный путь оспорить его право на трон и власть.